Осмоловский
— Что вы, современный художник, забыли на «Селигере»?
— Меня про эту поездку на «Селигер» сейчас постоянно спрашивают. Меня пригласили молодые художники, которые приехали на этот «Селигер» общаться с другими такими же молодыми ребятами. Они хотели, чтобы я прочитал им лекцию. Я выбрал тему «Художественные программы», так как считаю, что главная проблема молодежного искусства — именно отсутствие внятных художественных программ. Кроме этого, у меня был любознательный интерес. Мне было интересно посмотреть, как государственные инициативы реализуются в конкретные дела.
— То есть для вас это была своего рода туристическая поездка?
— Можно это и туристической поездкой назвать. Плюс к этому, в то время была жуткая жара в Москве. И поездка была поводом проехаться 300 километров на большой скорости под кондиционером. Для меня это не был никакой манифестационный жест или шаг. Я вообще считаю не важным, в каком контексте ты находишься. Конечно, за исключением контекста нацистского, скинхедовского и фашистского. К подобному контексту я отношусь нетерпимо, и в этом вопросе компромиссов быть не может. Во всех других случаях важен не контекст, а что ты в этом контексте делаешь. Внутри селигеровского контекста я не произнес ни одной фразы, за которую мне было бы стыдно. Да и сложно представить какой-либо контекст, где мысль об искусстве как-то существенно искажалась.
— Раз вы ездили туда исключительно из спортивного интереса, поделитесь тогда впечатлениями. Как вам те молодые ребята, которые съехались на «Селигер»? На них сейчас много всякой грязи выливается.
— Я не вижу, чем эти молодые ребята, которые туда приезжают, отличаются от других молодых ребят в других местах. Это большое количество разных молодых людей, провинциалов, из разных городов России. Они просто приехали туда, чтобы обменяться какими-то идеями, познакомиться, подружиться. Обычная история. Ничего экстраординарного. Такой современный вид пионерлагеря.
— И не имеет значения, какие идеи обсуждаются в этом пионерлагере.
— А там разные идеи. И они, конечно, конкурируют друг с другом.
— Вы хотите сказать, что на «Селигере» господствует плюрализм мнений и нам нагло врут насчет того, что мероприятие это сугубо идеологическое?
— Там вообще никакой идеологии нет. Абсолютно. Это как раз мне не очень нравится. Я за большую жесткость и идеологическую вменяемость. Молодые художники, которые меня пригласили, они там делали в высшей степени критические работы. Которые, наверное, не очень понравились бы современной власти. Например, один художник, я забыл его фамилию, сделал колокола из резины. В которые невозможно звонить. То есть они внешне выглядят как колокола, но когда ты бьешь в них, звук они не издают. И там огромное количество людей, которые занимаются искусством или какой-то наукой, каким-нибудь ноу-хау всякими. Им всем вообще до политики нет никакого дела. И мне кажется, это нормально, если власть предоставляет свои возможности, то нужно этим пользоваться.
— То есть, по-вашему, государство вкладывает в «Селигер» кучу денег и никаких своих целей при этом не преследует?
— А какие цели должно преследовать государство? Цель одна: повышение собственной эффективности. А эффективность как раз и может повыситься, если люди общих идей вместе соберутся и что-то вместе придумают.
Организует все это известный всем Якеменко. Имидж которого, созданный средствами массовой информации, не очень благоприятный. Возможно это правдивый имидж, а может, это чистый симулякр, то есть конструкт. Честно говоря, я средствам массовой информации не доверяю уже давно. И недоверие это исходит не из-за той или иной идеологической ориентации, а так сказать из самого формата. Например, по телевидению почти невозможно вообще какую-нибудь сложную мысль передать. Например, глупая затея «Наших» с попыткой дискредитации Сорокина обернулась для Сорокина суперрекламой. Да и хорошим для писателя развлечением, так сказать.
— Итак, вас оклеветали.
— Слишком жесткое выражение. Скорее, это эффект недопонимания — испорченного телефона.
— Никак не будете бороться с этим?
— Бороться с этим бесполезно. Это стандартная деятельность всех средств массовой информации в России. Повторяю: в силу своей внутренней структуры СМИ, хотят они того или нет, не могут сообщать адекватную информацию. В такой ситуации, на мой взгляд, умнее всего способствовать деконтекстуализации собственной деятельности, то есть появляться в разных контекстах, создавая таким образом собственный.
— И когда сейчас все противники «Селигера» обвиняют вас в том, что вы — бывший оппозиционный художник — поддерживаете действующую власть, они на вас тоже неверно понимают? Вы не перестали быть оппозиционером?
— Нет. Я критически к современной власти отношусь. Хотя бы потому, что критически отношусь к капитализму, так как понимаю, что его ресурс исчерпаем. При этом я считаю, что действующая сейчас в России власть лучше ельцинской, конечно. Она более вменяема. Или скажем так, более осязаема. Она осознает себя властью и в этом качестве осознает свои интересы, с ней можно вступить в диалог и создать ей реальную оппозицию. Вот, к примеру, с ельцинской властью это было практически невозможно сделать. Потому что сам Ельцин был в оппозиции — относительно собственного народа, да и самого себя в ряде случаев. В один день говорил одно, на следующий абсолютно противоположное. Государство у нас было сборищем сплошных оппозиций. А вот к нынешней власти оппозицию реальную можно попытаться выстроить.
полностью здесь: http://www.saltt.ru/node/4106
